«Курс в «Универсариуме» — это полноценная образовательная система»

С онлайн-образованием в России сейчас все хорошо. Оно начинает постепенно набирать обороты, причем не столько с технологической точки зрения — это было всегда, но и с точки зрения восприятия пользователями. Российские вузы и образовательные учреждения достаточно давно вышли в онлайн, а до интернета были варианты дистанционного обучения по переписке, но только в последние несколько лет онлайн-образование становится вкусным продуктом, который нравится пользователям.

Вот и бизнес вдруг увидел, что образование сейчас — это замечательное пространство, в котором есть очень много незанятых ниш, либо таких, которые заняты серым бизнесом, например, неофициальным репетиторством, и их можно вывести в белое и капитализировать. Поэтому бизнес тоже начал движение в этом направлении.

Поэтому сейчас есть два выраженных тренда: Министерство образования и вузы пытаются развивать и наращивать мощности в высшем онлайн-образовании (в первую очередь, в части бакалавриата и магистратуры). Бизнес не так заинтересован в высшем образовании: он активно окучивает сферу дополнительного образования и школьного образования с использованием дистанционных технологий.

Есть несколько точек зрения, можно пройтись по каждой из них. Но ситуация на данный момент такова, что глобально все недостатки онлайн-образования можно обратить в достоинства. Например, при онлайн-образовании ученик практически не видит учителя вживую. Но зато это позволяет ему сосредоточиться, потратить больше времени на самостоятельную работу. Есть исследования, которые доказывают, что мотивированные слушатели, которым действительно интересен предмет изучения (о тех, которые покупают дипломы, нет смысла говорить), глубже вникают в тему, общаясь с преподавателем дистанционно, так как у них есть время подумать, предварительно и после лекции познакомиться с какими-то материалами. Причем так же, как и в офлайне, они могут задавать вопросы и получать на них ответы. Только в этом случае они могут лучше подготовиться к занятию, изучив дополнительные материалы, и с гораздо большей заинтересованностью выполняют финальные работы.

Очевидно, что есть направления, которые в онлайне изучить будет невозможно. Это связано, в первую очередь, с предметными навыками, требующими работы руками (это относится практически ко всей медицине, кроме теоретической части). Практически все прикладные элементы должны совмещать в себе элементы дистанционного и очного обучения (желательно, с форматами стажировок). Теоретическую часть почти по всем дисциплинам можно выносить в онлайн.

Военное образование всегда складывается из практических направлений. Конкретно нас готовили как инженеров-исследователей — людей, которые будут разрабатывать определенные направления. Мы должны были не просто выполнять предписанные процедуры, а проводить разработку. Такие специалисты — «штучный товар», с которым надо работать. Я не пытаюсь поднять свою значимость: это действительно люди, которые встают во главе определенных направлений или включаются в их разработку. Какую-то часть такого образования, несомненно, можно получить дистанционно, но вопросы, связанные с прикладными вещами, надо пробовать руками.

Кроме того, в военном образовании большое внимание уделяется вопросам, связанным с военной службой. Человек должен быть подготовлен не только умственно, но и физически. Такое обучение включает и различные занятия физической культурой, и вопросы, связанные с боевой подготовкой, тактикой и стратегией вооруженных сил, которые часто надо отрабатывать вживую. Поэтому в военном образовании теоретическую часть, конечно, можно выносить в онлайн, но практические составляющие должны оставаться. Нельзя подготовить офицера или солдата дистанционно — это смешно.

Помогло тем, что Жуковка заложила основы проектирования, способности исследовать что-то, развивать новые направления. Нас именно к этому готовили: часть дисциплин была связана с тем, чтобы брать какое-то направление и «вгрызаться» в него. Я получил специальность «инженер-исследователь авиационных аппаратов и двигателей». Конечно, она не очень близка к системам образования, с которыми я сейчас работаю, но при производстве отдельных курсов в «Универсариуме» она мне помогает. Например, мы делаем курсы с МАТИ, МАИ, и я глубоко погружаюсь в узкопрофессиональные вопросы.

Есть, и их много. Это и юридические, и экономические специальности, и те, что связаны с IT-сферой (не все, конечно, но существенное количество направлений). Однако на самом деле все не так просто, как кажется.

Например, мы работаем с коллегами из проекта «Технопарк Мейл.ру»: компания «Мейл.ру» совместно с программистами готовит работников для себя и IT-компаний вообще. Мы с ними прорабатывали вопрос создания технологических платформ по подготовке программистов. Это — крайне непростая задача, несмотря на то, что, казалось бы, программисты сами работают с компьютерами и находятся в информационной среде. Все равно нужны моменты контакта с преподавателями. Но есть существенное количество направлений, в которых теоретические части можно изучать дистанционно.

Единственное, на чем мы настаиваем — если мы хотим получить на выходе качественных специалистов, в каждом дистанте должна быть практика. Она должна быть очной, причем желательно не в университетском формате, а в формате привязки к конкретным задачам. Если речь идет о программистах, то это должна быть работа в IT-компании, об экономистах — работа в компаниях на этой должности, о юристах — практика в судах.

Правильные системы электронного образования не отделяют тебя от коллектива, а, напротив, включают в него. Посмотрите, как молодые люди сейчас развиваются. По исследованиям, молодые люди от 18 до 30 лет почти 20 процентов своего свободного времени проводят в Сети. Все остальное время они постоянно находятся на связи: в «Фейсбуке», «Вконтакте», в «Твиттере», «Вотсапе», чатах. Это постоянная коммуникационная среда, которая генерируется не на лавочке, как раньше, не за столом в кафе, куда ты пришел в обеденный перерыв пообщаться с коллегами. Ты находишься в постоянном информационном пространстве, и это очень сильно меняет связи в голове.

Это можно воспринимать по-разному, есть разные исследования на эту тему. Можно говорить, что в связи с этим люди становятся глупее, можно говорить, что умнее. Теперь они могут обрабатывать гораздо больший объем информации.

Вообще, это очень сложный вопрос: нельзя говорить однозначно, что плохо, а что — хорошо. Я тоже до недавнего времени считал, что клиповое мышление — это плохо. На самом деле, совсем недавно я разговаривал с психологами из Российской академии образования. Они проводили целую серию исследований вместе с зарубежными коллегами и выяснили, что по некоторым параметрам дети, наоборот, становятся умнее. Просто им нужно подавать информацию по-другому: тогда они будут ее правильно обрабатывать. Подавайте ее в таком же клиповом формате, с разных сторон, с разными источниками и направлениями. Конечно, для этого нужно перестраивать педагогов, менять учебные материалы, но зато школьник будет развиваться как комплексная личность, перейдет к проектному мышлению.

С высшим образованием происходит то же самое — объединение разных дисциплин, междисциплинарные курсы. Чем сильнее меняется мозг, тем больше надо менять окружение и представляемую информацию, чтобы он мог функционировать эффективно. Существуют различные тренды, но неизвестно, куда они приведут. Пока нельзя сказать, что все они негативны.

Да, я проходил курсы на нашей платформе, но не решал тестовые работы, а просто слушал многие лекции. Более того, со многими преподавателями я общаюсь лично перед тем, как запустить процесс подготовки курса. Многие из них очень харизматичны, и я иногда сам с нетерпением очень жду выхода новых курсов. Более того, некоторые курсы я просматриваю еще до того, как они появляются на проекте. В общем, пользуюсь своим служебным положением.

Зародилась она достаточно просто: я работал проректором в Северо-Кавказском Федеральном университете, и нам стало понятно, что качество образования сильно отличается в Москве и, например, на Северном Кавказе. Естественно, не все преподаватели кардинально отличаются, но идет разброс по качеству перподавания многих специальностей, направлений, дисциплин, которые преподаются.

С другой стороны, начал набирать обороты международный тренд, касающийся онлайн-образования в плане массовых открытых онлайн-курсов. Их нельзя рассматривать просто как учебный процесс: это — целый комплекс мероприятий, которые позволяют отбирать в университет талантливых студентов, развивать в нем дополнительные направления, взаимодействие вузов между собой. Когда мы с коллегами стали анализировать сложившуюся ситуацию, подумали, что в России такого нет, а у нас есть все компетенции, чтобы это сделать. Есть команда, которая понимает в разработке методик. Можно позаимствовать и частично переработать что-то из того, что уже есть на Западе. Чтобы не изобретать велосипед, всегда проще опираться на то, что уже есть.

У нас были хорошие компетенции по программированию, но мы понимали, что нам придется делать свою оболочку, потому что из тех стратегических линий, которые мы себе нарисовали, было бы сложно взять за основу что-то чужое. Да и садиться на западную платформу мы не хотели, в том числе потому, что сегодня они бесплатны, а завтра за их сервисную поддержку будут брать такие деньги, что проще самим закончить работу в этом направлении (как это было с бесплатными операционными системами и ПО). Были также компетенции, связанные с тем, как удерживать слушателя, работать с ним визуально и эмоционально. Очень сильный коллектив и руководители подобрались в группе продакшна и постпродакшна.

Так получилось, что наша команда сложилась сразу: было понятно, кто за что отвечает в этом проекте. Мы начали работать, и за первые 9 месяцев до официального старта проекта мы обкатали технологии, написали стандарты, попробовали, как все работает, прогнали на тестовых группах, пообщались с пользователями, получили обратную связь, поправили недочеты. По факту, мы получили хороший продукт, на наш взгляд и взгляд почти 385 тысяч пользователей, которые сейчас учатся на сайте.

Хороший вопрос. Все курсы — разные: есть те, которые касаются повышения квалификации и профессиональной переподготовки для тех, кто повышает свои профессиональные навыки. Есть научно-популярные курсы; курсы, которые рассчитаны на школьников старших классов, профориентационные, которые помогают школьникам определиться с направлением и будущей специальностью, с одной стороны, а с другой — отработать вопросы, связанные с поступлением в конкретный вуз, например. Есть курсы межсетевого взаимодействия, над которыми мы сейчас работаем: они рассчитаны на получение отдельных элементов модулей высшего образования. Но надо понимать, что мы выступаем как площадка, у которой есть свои компетенции: мы помогаем вузам, и были бы очень рады научить их делать курсы настолько качественно, чтобы вузы у нас их размещали, а мы бы просто забирали эти курсы и занимались продвижением, наполнением матрицы. Чтобы вузы сразу производили хороший, качественный контент.

Мы сотрудничаем с 35 вузами, в их числе — МГУ, МФТИ, МИФИ, Бауманка, МАИ, МАТИ, ДВФУ, БФУ и другие — то есть география простирается от Калининграда до Дальнего Востока. Большая часть вузов, конечно, московские: в России исторически сложилось, что основная академическая активность сосредоточена в столице. Кроме того, с ними проще работать: одно дело, ездить в локальные командировки здесь, и совсем другое — готовить команду преподавателей дистанционно, как мы это делали с ДВФУ. Мы прилетали туда, работали с преподавателями, снимали видео, но все равно некоторые проблемы возникали. Хотя эта технология нами тоже отработана: мы делали курсы и в Калининграде, и на Дальнем Востоке, и в Воронеже, и в Туле.

Да, конечно. Если говорить о том, что было год назад, то, скорее, «Универсариум» можно было считать аналогом Coursera и EDX. Сейчас мы от этого отошли: мы не являемся их клоном. У нас сильно расширился спектр предлагаемых курсов. Мы ушли от чистого МООСа в формате Coursera (кусочек программы высшего образования или просто научно- популярный курс) и пришли к формату, в котором часть курсов — мотивационные, где есть дистанционная часть и очная часть с приходом в вуз. Школьник, выполнив на компьютере трехмерные модели самолета, может прийти в МАИ и вместе с преподавателем распечатать этот самолет. Так он попадает в цепкие лапы университета — в хорошем смысле слова — и получает удовольствие от последующего обучения там. В России есть целый спектр ресурсов, которые предоставляют платное образование. Не знаю, можно ли их называть нашими аналогами.

Все курсы «Универсариума» абсолютно бесплатны. Мы монетизируемся за счет университетов и компаний: если мы делаем курс для корпорации или университета, за него платят они. Для университетов это очень важно, потому что курс — это их продвижение, привлечение студентов, правильно позиционирование вуза в России и за рубежом, поскольку у нас 25 процентов аудитории — зарубежная аудитория. Сейчас университетам очень важно привлекать иностранных студентов.

Курс — это набор модулей, каждый из которых посвящен одной большой теме. В состав моделей входят видеолекции, которые очень серьезно готовятся заранее. Видеолекции порезаны на маленькие кусочки, каждый из которых содержит отдельную подтему, к которой идет смысловая нагрузка, множество литературы, дополнительных материалов (иногда — видео, иногда — аудио, текст или работа с программой). В общем, курс — это видеолекции как основа получения знаний и проявления интереса пользователей, значительная самостоятельная работа, которая требует от 6 до 10 часов в неделю (это и дополнительные материалы, и литература, и домашняя работа, которая может выполняться на протяжении одной, трех, пяти недель или в течение всего курса, и засчитываться как финальная работа) и, конечно же, система проверки знаний. Таким образом, курс — это нормальная полноценная образовательная система. Кроме стандартных вещей есть еще общение на форумах, общение с преподавателем. Если курсы — практикоориентированные, то в них есть и практическая часть, которую студенты должны выполнить. Эта часть не всегда представляет собой написание эссе или ответы на вопросы: например, в курсе «Прочти свой город» практическая часть связана с геотегингом: нужно ходить по городу и составлять карту. Каждый курс прекрасен по-своему. Есть курсы, по окончании которых ты пишешь эссе, бизнес-план или создаешь робота. Если тебе это интересно, ты делаешь практическую часть, если неинтересно — слушаешь вводную лекцию и выключаешь. При этом критики онлайн-образования часто забывают о том, что массовые открытые онлайн-курсы направлены на мотивированных людей — тех, кто хочет получать знания. А их ничем не остановить.

Нет — любой человек может записаться на любой курс. У нас есть часть закрытых курсов, но о них никто не знает. Открытых — более восьмидесяти, и на них может записаться любой человек. Закрытые курсы — для корпораций и университетов. Они также бесплатны, но с ними все обстоит немного по-другому: одни из них закрыты, потому что мы их тестируем, другие — из-за того, что так захотел заказчик. Например, заказчик хочет прогнать своих сотрудников по узкоспециализированному курсу и не хочет, чтобы его проходил кто-то еще.

На самом деле, все достаточно просто: мы хотим развиваться как базовая платформа для дополнительного образования внутри российской системы образования. Мы уже известны пользователям, к нам многие приходят, пробуют у нас учиться, и им нравится. Университетам не нужно задумываться о том, как привлечь к себе студентов: мы делаем это за них, и стараемся научить их создавать такие курсы. Если это получится в высоком качестве, мы с радостью будем продвигать эти курсы, развивать различные направления (например, по ранней профориентации школьников — этой темой в России не занимается никто, кроме нас). Это нужно и корпорациям, и университетам. У нас, с одной стороны, всегда будут заказы, а у пользователей будет возможность выбрать лучшие курсы и попробовать на них учиться. Все остаются в плюсе.